Записаны на факультатив. Часть 2. Не записаны на факультатив

После «факультатива», когда Людмила Макаровна отдалась двум своим ученикам, преподавая им науку ублажать зрелую женщину, прошло два дня. Первое время она отходила от какого-то сумасшедшего наслаждения, полученного ею тогда. Да, немного стеснялась произошедшего перед мужем, но, в конце концов, никто не собирался докладывать ему о том, что два мальчишки брали ее под с двух сторон мудрым руководством, а оргазм был совершенно безумным, не в пример испытываемым в супружеской постели. А еще в эти дни ей казалось совершенно неприемлемым, что тогда она испытала дикое возбуждения, чувствуя себя развратной шлюхой. Впрочем, к четвергу настроение сменилось: Людмиле вновь захотелось испытать все, что произошло 1-го сентября, и к большой перемене трусики намокли так, что возникла нешуточная вероятность получить пятно на юбке, если слишком ерзать на стуле. В общем, учительница твердо решила, что проведет еще один факультатив в пятницу. Даже зашла в лаборантскую, сняла лифчик и потрогала затвердевшие соски, порывисто вздохнув в том числе от того, что снова почувствовала себя глубоко порочной. И чего этого стесняться?

А когда вернулась на место, в класс робко зашел Андрей Кузьмин, известный всей школе, как Кузя.

— Людмила Макаровна, там в туалете…

— Ну, что там еще? – поморщилась учительница – троица ребят, к которой принадлежал Кузьмин, была совершенным бедствием для школы.

К тому же от грез о мальчишеских членах пришлось возвратиться к суровым будням.

— Пойдемте скорее!

На входе в мальчуковый туалет стоял Богдан Симаненков, известный всем, как Рыжий, и не пускал никого внутрь. Людмила снова поморщилась, пройдя внутрь – конечно и третий, Шуйский Эдуард, здесь! А значит быть беде…

Она зашла за перегородку, отделяющую раковины от непосредственно туалета, чтобы разобраться в масштабах катастрофы – Шуйский, ухмыляясь, смотрел куда-то в сторону. Но едва переступила условный порог, как ученик вдруг толкнул ее на стену между писсуарами, а потом прижал так, что объемный бюст сплющился о прохладную поверхность. Людмила захлопала глазами, не понимая, что происходит, а Эдуард, воспользовавшись ее заминкой, задрал юбку и сжал упругую ягодицу!

— Ого, Людмила Макаровна, да вы в чулочках! Какая развратная у нас учительница! А?

И он звонко приложился к аппетитной заднице ладонью. Звук шлепка немного привел ее в чувство, и Людмиле удалось развернуться, уперевшись в грудь ученика руками.

— Вы что позволяете себе, Шуйский? – зашипела она. – Если прекратите это немедленно, может быть, я и не буду поднимать шум!

Ей действительно не хотелось скандала – вдруг при разбирательстве всплывут собственные грешки? Поэтому она не спешила кричать, призывая на помощь – ей пока удавалось отбиваться от рук, норовивших стиснуть внушительные груди.

— Рыжий, помоги!

Второй ученик с ошеломленным видом рассматривал распахнутыми глазами до невозможности глазами учительницу, представляющую весьма заманчивое зрелище ниже вздернутой на талию юбки – стройные сильные ноги в черных чулках, крохотные трусики, едва прикрывающие лобок, но среагировал мгновенно. Теперь ее прижали к стене вдвоем, причем оба юноши были теми еще лбами, и шансов вырваться не было. Так что, Эдуард мог беспрепятственно расстегнуть блузку и, распахнув ее, на пару с Павлом восхищенно вперился взглядом в слегка подрагивающую плоть. Людмила закусила пухлую губу, все еще не зная, как быть – начинать кричать или… Но как же возбуждающе снова предстать, пусть и перед другими юнцами, развратной девкой, чувствующей, как затвердевают соски от взглядов, скользящих по бесстыдно оголенным сиськам.

Она опомнилась, когда Шуйский попытался забраться между ног. Все же намерения учеников по отношению к учительнице были абсолютно понятны. И что? Если она позволит им довести дело до конца, то получится, что ее будут ебать пятеро, не считая мужа? Отказываться от «факультативов» с двумя, по крайней мере, управляемыми учениками, даже не пришло в голову.

Из последних сил Людмила крепко сжала бедра:

— Шуйский, прекратите немедленно!

— Ну, Людочка, ты же шлюха, неужели тебе не хочется попробовать три крепких хуя?.. А ты, Рыжий, чего тупишь? Потискай уже нашу шлюшку.

Учительница было вскинулась на оскорбление, но потом ощутила, как в трусики скользнула капелька – да! Да, она хочет стать шлюхой, готовой дать троим подросткам даже в таком непрезентабельном месте, как туалет… К тому же лапа Богдана, огладившая обнаженную плоть, вначале прошлась почти нежно, но потом сдавила так, что Людмила тихонько пискнула. Но не падшей же женщине сетовать на жесткое обращение – таким приходится терпеть все, что мужчины захотят с ними вытворить!

И все же последние остатки морали пока заставляли держать бедра крепко сжатыми.

— Ну же, сучка, расслабься! – рыкал Шуйский. – Я же вижу, что тебе хочется, чтобы тебя там как следует прижали!

— Вы ошибаетесь, Эдуард! Я не такая!

Голос учительницы дрожал и от страха перед предстоящим (все же трудно добровольно пойти на то, чтобы отдаться еще трем подросткам), и от предвкушения предстоящего. К тому же Симаненков занялся сосками, выкручивая их винтом, отчего сладкая боль продергивала все тело до промежности, заставляя непрерывно увлажняться.

— Такая, такая, Людочка. У нас даже видео есть, где ты такая!

Учительница замерла: это, что же, ее сняли во время «факультатива»? И у нее нет совсем никакого выбора – стать подстилкой для этих ребят… или пока не поздно поднять крик? Впрочем, куда она денется, такая порочная, что течет, прижатая подростками в полуголом виде в туалете?

Слегка ослабив бедра (чтоб не подумал, что так уж и сдалась), Людмила тотчас почувствовала, как пальцы ученика входят во влагалище – прямо вместе с тонкой тканью трусиков, заставив несмотря на удерживающие руки привстать на носочки и прогнуться с болезненным (во всяком случае она надеялась, что это так прозвучало) стоном. И почти сразу трусики были сдвинуты, а во влажное влагалище грубо втиснулись пальцы Эдуарда.

— Ну что там? – раздался голос третьего ученика, Кузьмина, до этого за закрытой дверью отваживающего остальных от туалета.

— Наша блядешка уже полностью готова, – ответил Эдуард, с такой энергией орудуя пальцами, что Людмила то и дело приподнималась на носочках. – Прикрой дверь пока снова поплотнее, а то ее на ее стоны сбежится вся школа.

Но ей ли возражать на оскорбления, если несмотря на всю грубость обращения с ее нежными лепестками и дырочкой, она слегка вскрикивает от наслаждения, словно настоящая блядь?

— Ну что, шлюшка, желаешь получить крепкий хуй?

— Нет-нет, пожалуйста… – пролепетала учительница.

Но послушно повернулась, покорная жестким рукам, и прогнулась, приглашающе вздернув попку. С нее тут же содрали трусики, остро впившиеся в бедра. А в следующий момент горячий твердый член резко вошел, заставив вскинуться и закричать от наслаждения. Ей зажали рот с придыханием:

— Так и знал, что эта блядь на хую будет орать от удовольствия.

А куда деваться, если толстая головка так сладко продрала на всю глубину влажное влагалище, указав на блядскую сущность учительницы? Но зато теперь можно было расслабиться и вольготно мычать в ладонь, ощущая, как член раз за разом забивается в брызгающую дырочку, отчего ягодицы пружиняще вздрагивают, а сиськи елозят по чуть шероховатой стене. Эдуарда сменил Богдан, но легче не стало – он поддавал бедрами так, что носки туфель отрывались от пола, и пришлось самой зажимать рот обеими руками.

— Эд, кажется мы не полностью используем возможности нашей потаскушки, – сказал, отдуваясь, Богдан, когда его место во влагалище снова занял первый ученик.

— И что ты предлагаешь?

Вместо ответа Богдан за волосы повернул и нагнул Людмилу, чувствующую, как даже без фрикций ворочается в ней половой орган Шуйского. Тут же в губы ткнулся мокрый член Симаненкова, и ей пришлось послушно открыть рот, чтобы он проскользнул до самого горла. Теперь учительницу без изысков пялили с обоих сторон так, что ноги иногда отрывались от пола, и мычащее тело повисало, словно тушка на вертеле, насаженное на два твердых члена. Даже захоти женщина что-то предпринять, это было бы сделать трудно, но ей и не хотелось – шлюх не спрашивают, в какой позе им надо ублажать мужчин. Вот и эта поза внаклонку, на напряженных ногах ничуть не хуже остальных, если и верхние и нижние губы скользят по двум словно стальным членам.

А когда ученики решили поменяться местами, то учительница продолжала послушно стоять, уперев ладони в колени, и старательно прогибаться, услужливо предоставляя влагалище тому, кто зайдет сзади, поднимать лицо с открытым ртом, чтобы им мог без промедления воспользоваться тот, кто будет спереди. И снова ее начали ебать с двух сторон, а она чувствовала себя порочной и испорченной, без малейших колебаний позволяя подросткам делать с ней всё, что им вздумается, и едва не отключалась от наслаждения.

И тут вдруг Богдан с рыком насадил ее особенно резко и глубоко, и во влагалище словно взорвалась маленькая бомбочка – сперма ударила изнутри, выжигая и лишая всякого соображения. Нет, полноценного оргазма у учительницы, наполненной семенем ученика, не случилось. Это был всего лишь «игрушечный» оргазм. Всего лишь? Но ее живот завибрировал в такт сокращающемуся члену, маткой всасывая горячую густую жидкость, тело извивалось, а глухие сдавленные стоны (половой орган во рту никто не отменял) прорывались из груди.

А через несколько секунд после того, как ученик вышел из нее со словами: «Ох, и классная вы давалка, Людмила Макаровна» и снисходительно-одобрительно похлопал по заднице, из влагалища в полуспущенные трусики и на кафель пролилась сперма, которую не удалось удержать в себе полностью.

Скрипнула дверь, раздался голос Симаненкова:

— Кузя, твоя очередь. Поспеши, а то шлюшка остынет. Гы!..

В это время Людмилу размеренно трахали в рот. Как-то механистически и чуть ли не равнодушно. Конечно шлюхам не позволено выбирать, кто и как будет пользоваться ее ртом, но, откровенно говоря, очень хотелось наполненности и влагалища. Да и ноги дрожали, снова хотелось ощутить себя навесу между двумя твердыми половыми органами. Впрочем, Кузьмин не сразу воспользовался угодливо прогнувшейся учительницей. Для начала он снял с нее блузку и юбку и окончательно содрал трусики, оставив в одних чулках.

— Ну, вы даете, – ворчал он. – Такой роскошной блядью надо наслаждаться голенькой. Красиво же!

— Да нам просто свободных дырок хватает, – прохрипел Шуйский, за волосы насаживая учительницу на член.

— Ну, как знаете…

Людмила дернулась, когда ее колыхающиеся сиськи принялись тискать пальцы мальчишки, еще раз – когда они сдавили ее задницу.

— Как же хороша, стерва!

А ей – что? Ей нужно было подтверждать свой текущий статус. Поэтому она наощупь нашла ширинку Андрея и, расстегнув ее, достала из трусов полуэрегированный член. Впрочем, под ее настырными пальчиками он почти мгновенно приобрел стальную мощь.

— Ух, – отдувался Кузьмин, – наша шлюшка свое дело знает! Что я вам говорил?

Но наконец и он пристроился к учительнице сзади, и его член заскользил внутри, поршнем выталкивая сперму предыдущего ученика. Она текла по внутренней стороне бедер, по клитору, слегка холодя, и капала с влажными шлепками на пол. А Кузьмин, впившись в бедра железными пальцами, драл ее со скоростью швейной машинки, заставляя извиваться и сдавленно стонать в член Шуйского… Соображение вновь улетело куда-то в невообразимые дали, оставляя чистое наслаждение, да удовлетворение тем, что она не более, чем станок, предназначенный для ублажения похоти учеников.

Андрей тоже продержался недолго:

— Ох, бля! Ох, бля! – зачастил он, накачивая учительницу своим семенем, смешивающимся где-то в глубине с семенем предыдущего ебаря.

Новый «игрушечный» оргазм пронзил Людмилу, жадно ловящей каждое мгновение сокращающегося внутри полового органа, каждый толчок бьющей спермы…

Не успела женщина отдышаться после очередной эякуляции, как сзади оказался и третий ученик. Ну да, только он еще не полностью удовлетворен доступным телом развратной подстилки для любого, кто захочет ею воспользоваться, и не ей выбирать, как будет брать ее следующий ебарь. Надо только послушно прогнуться, до хруста в спине, когда он потянет за волосы и пожелает сдавить сиську второй рукой. Впрочем, что может быть лучше для такой, как она? И учительница, как могла принялась подмахивать, чтобы насадиться на крупный член как можно резче и глубже. Эдуард отпустил волосы и снова зажал рот ладонью (не забывая усиленно сжимать грудь) – сама она уже не могла сообразить, что ее громкие крики могут привлечь ненужное внимание к мальчуковому туалету.

И вскоре ее тело забилось в полновесном оргазме, мыча и сдавливая стенками влагалища твердый кол внутри… Кончала учительница так бурно и ярко, что уже ее собственные соки, смешиваясь со спермой двух своих учеников, закапали на кафель.

Людмилу, сотрясающуюся в последних всполохах оргазма, бросили на колени, и она понятливо открыла рот, высунув язык лопаткой. Что ж, как раз сейчас она заняла положенное ей место в позе покорности перед своим ебарем, благодарная и услужливая согласно своему истинному предназначению. Член был весь в остатках спермы предыдущих партнеров, в ее соках, этот коктейль даже густо потек по костяшкам пальцев, когда она охватила ими ствол, ну и смешивался с собственными слюнками внутри. А потом в горло ударила еще и сперма Шуйского, которую она с наслаждением глотала, а когда она стала иссякать, набирала полный рот и только потом неторопливо смаковала…

…

После того, как, попросив учеников отвернуться и немного приведя себя в порядок в раковине, учительница трясущимися пальцами застегнула блузку, чувствуя, как из нее все еще вытекают остатки спермы, и иногда вздрагивая от последних прорывающихся толчков внутри.

— Людмила Макаровна, – послышался сытый голос Эдуарда. – Придете в субботу вечером в садик, что напротив дома 12? Мы там будем вас ждать, калитка останется открытой.

Учительница вздрогнула, представив, что ее будут трахать втроем уже не торопливо и украдкой, а с толком, с чувством, с расстановкой, и буркнула:

— Приду… А вам пора на урок, звонок уже прозвенел…

И подумала: «Что ж, факультатив, пожалуй, проведу на понедельник, а субботний секс с мужем перенесу на воскресенье».