Застигнутый. Часть 1

Вольный перевод рассказа ESPIED англоязычного автора Drmaxc

Сэл была потрясена. Ее новый сосед прогуливался по своему саду абсолютно голый. Как он мог такое сделать? Как он посмел!

Не то чтобы он намеренно проявлял эксгибиционизм. Без сомнения, он думал, что находится в уединенном месте и его не заметят, но дом Сэла был обманчивым. Глициния скрывала конец балкона; балкона, с которого, если она немного раздвинет виноградную лозу, то сможет увидеть соседний сад. Она была любопытна, другого слова для этого не подберешь, желая посмотреть, чем занимается ее новая соседка, и она, несомненно, это выяснила! Она смотрела и смотрела. Он был полностью обнажен, на нем не было ни единой ниточки, и его "снасть" раскачивалась при ходьбе, привлекая ее внимание при каждом движении. Оно вообще не стояло на месте, а постоянно находилось в движении, раскачиваясь из стороны в сторону при ходьбе. Что больше всего сбивало с толку. Сэл пошла за биноклем, чтобы рассмотреть поближе.

Мощный бинокль для наблюдения за птицами позволял получить изображение крупным планом с четкой фокусировкой. Более мощные, чем она на самом деле хотела, но она не смогла найти свою менее мощную старшую пару; нынешняя пара была куплена Сэл, чтобы изучить множество птиц, посещавших ее сад, или тех, кого она видела во время своих прогулок или посещений птичьих заповедников. Теперь эта пара занималась не орнитологическим исследованием, а скорее детальным изучением homo sapiens и, по-видимому, намеревалась установить его пол. Пенис в оптике казался большим, и Сэл внимательно следила за его движением, пока ее сосед прогуливался по своему саду. Они, его детородные органы, определенно не стояли на месте. Она могла различить каждый бугорок, каждую вену, даже родинку на полпути вниз по стволу. Когда мужчина остановился, Сэл смог детально рассмотреть деловой конец, отметив гладкий закругленный конец, выглядывающий из-под небольшого морщинистого подвижного кожного покрова, и его маленькое отверстие, похожее на рот с губами. Казалось, оно улыбается! Сэл не совсем понимала, почему она так подробно изучает гениталии мужчины. Возможно, потому, что она могла – это было немного похоже на наблюдение за птицей, прыгающей по лужайке.

Большая мужская рука опустилась вниз и закрыла большую часть ее обзора, но затем неожиданно оттянула крайнюю плоть, открыв ее потрясенному взору еще более интимные детали предмета, не в последнюю очередь то, насколько похожей на шлем была головка пениса и какой гладкой казалась кожа. Еще до того, как Сэл успела отреагировать и отвернуться, почувствовав, что и так увидела слишком много, и отложив бинокль, она обнаружила, что наблюдает за струйкой мочи, вытекающей из маленького ротика и сверкающей на солнце.

Сэл снова пришла в ужас. Ее новый сосед не только был голым в своем саду прямо там, где она могла его видеть, но и свободно мочился у нее на глазах в своем собственном саду на своей собственной клумбе. Она отложила бинокль и отошла, чтобы приготовить себе чашку чая для придания сил. Она была очень зла, а также чувствовала, что раскраснелась и ей жарко. Чувство смущения, казалось, сильно ударило по ней. Ее рука даже немного дрожала, когда она наполняла чайник. Одно дело быть обнаженным в собственном доме, в ванной или спальне, но в саду! Это было то, о чем она никогда не думала делать сама. Зачем тебе это, зачем ей, зачем ему? А что касается мочеиспускания – почему он не мог зайти внутрь в надлежащее место?

Несмотря на ее расстройство, любопытство Сэл вскоре взяло верх, и она вернулась на свой наблюдательный пункт с чаем и биноклем. Новая сосед не ушел. Он лежал в шезлонге и читал журнал, его лицо и часть верхней части тела были скрыты, но не нижняя часть тела, что Сэл все еще была потрясена, увидев; действительно, немного приподнявшись и раздвинув ноги, Сэл имела самый совершенный вид на его гениталии, о котором только могла мечтать – если бы она с самого начала хотела увидеть такое, чего она не сделала! Все это свисало между его раздвинутых ног – просто свисало. Сэл нахмурилась и прикусила нижнюю губу. Он не делал никаких попыток прикрыться. Конечно, он бы подумал, что есть вероятность быть замеченным, как бы это, возможно, ни выглядело, будто ее дом не выходит окнами на его сад.

Если он действительно хотел прогуляться голышом по своему саду, почему он просто не сделал этого и не покончил с этим: не лежать же сейчас так открыто? Сэл навела бинокль и, несмотря на свои сомнения, сосредоточилась на его мужественности, отметив, что пенис был повернут влево, крайняя плоть полностью закрывала головку и насколько удивительно волосатой была его мошонка. Увеличение и качество линз бинокля позволили ей легко разглядеть яйцевидную форму яичек внутри мешочка, поскольку кожа буквально обтягивала их. Детали были замечательными. Сэл пошла за своим фотоаппаратом. У нее были бы доказательства. Доказательства, с которыми она могла бы противостоять ему, если потребуется.

Несколько щелчков затвора камеры идеально запечатлели мужчину в саду, лежащего в шезлонге, но, будучи заядлым фотографом, она отвинтила объектив и надела свой объектив для фотосъемки птиц, объектив с потрясающим увеличением, прикрепила штатив для обеспечения устойчивости и сфокусировалась. Весь видоискатель заполнял мужской пенис, свисающий слева. Было довольно шокирующе видеть это так близко и лично и, во всяком случае, более подробно, чем в бинокль. Сэл нажал на спуск и откинулся на спинку стула, чтобы посмотреть на изображение на большом TFT-экране камеры. Это было прекрасное четкое изображение. Прекрасное с точки зрения качества. Если бы это была тростниковая овсянка, она была бы в восторге. Однако это было не то изображение, которое можно было бы показать на заседании клуба орнитологических фотографов – действительно, "мужской придаток в состоянии покоя"!

Сэл испытала шок, когда наклонилась к камере и снова сфокусировалась. Пенис больше нельзя было описать как "находящийся в состоянии покоя"; он вырос и двигался – и все еще двигался. Сэл широко раскрытыми глазами наблюдала, как сморщенная крайняя плоть отодвигается прямо у нее на глазах, машинально нажала на спуск и продолжала наблюдать, как красновато-фиолетовая головка, с каждой секундой становившаяся все более блестящей, поднимается в воздух. Она снова нажала на спуск. Это было похоже на кукурузного коростеля, наземного жука, высовывающего голову из своего гнезда – внезапно виднеющегося над ним – чтобы быть пойманным щелчком затвора. Из всех… у ее ближайшего соседа на глазах у нее происходила эрекция полового члена. Это было просто за гранью того, что она была готова принять.

Салли отложила камеру и посмотрела собственными глазами. Без посторонней помощи она могла видеть, что эрекция была сильной. Ее сосед был хорошо обеспечен. Какой журнал он читал, чтобы это произошло? Мужчина отложил журнал, помолчал, глядя прямо на свой пенис, а затем встал и пошел в свой дом. Сэл почувствовал облегчение. Очевидно, он осознал, насколько неуместно было находиться в его саду с торчащей штукой. Это было не так, как если бы он был быком или бараном в поле, где не было ничего необычного в том, чтобы видеть подобные вещи, но в пригороде можно было увидеть такого человека…

Ее облегчение длилось недолго, так как почти сразу же мужчина неторопливо вернулся в сад с напитком в руках. Его эрекция не уменьшилась ни на йоту. Вот она, огромная, как в жизни, и покачивалась перед ним, когда он шел. Недолго думая, Сэл увеличила масштаб и сфотографировала его вот так, со стаканом лимонада или цветка бузины в одной руке, журналом в другой, пенисом наготове. Ее сосед сделал глоток из своего бокала, отставил его и продолжил чтение; большой пенис лежит не набок, а направлен прямо ему в грудь, до пупка, блестящая головка ловит солнечный свет, маленький рот улыбается сам себе, а яйца свободно болтаются в тепле между его бедер. Сэл сфокусировала камеру на яйцах. Сморщенная кожа мешка провисла на жаре, отягощенная семенниками, которые так заметно располагались в нижней части мешка, а левая свисала немного ниже. Сэл нажал на спуск. Это был отличный снимок, четкий и ясный; увеличенный на экране компьютера, даже волоски на его яйцах были бы отчетливо видны. Сэл представила, как она выступает с речью в ратуше, а изображение на экране увеличено – пара гигантских шаров, нависающих над аудиторией, с такими четкими волосками. Непристойно, абсурдно – она действительно была шокирована, но все же сделала еще одну фотографию.

Шарики начали слегка подпрыгивать вверх-вниз в ее видоискателе. Сэл была озадачена, но сделала еще один снимок; хотя она подумала, что движение, вероятно, сделает изображение немного менее четким, несмотря на то, что выдержка была установлена достаточно быстро. Она могла это отрегулировать. Когда она подняла взгляд вверх, то испытала еще один шок: рука мужчины теперь лежала на его пенисе, на его эрекции, и поглаживала его. Он дрочил – это было подходящее слово – прямо на глазах у Сэл. Что он читал? Сэл снова пришла в ужас, но в то же время с тревогой, раздражением и смущением осознала, что на самом деле мокрая. Она самым неподобающим образом отреагировала на такое же – не намного худшее – поведение этого нового соседа. Он действительно должен быть наказан.

Сэл с ужасом обнаружила, что в ее голове возникает образ ее соседа, сидящего у нее на колене; она представила, как шлепает его по голой заднице, в то время как его пенис и эти очень вялые и волосатые яички висят между ее собственными бедрами; ее рука ловко ложится на его ягодицы, в то время как ее свободная рука довольно резко сжимает его яички. Она знала, что это будет больно.

Без помощи камеры она посмотрела на него. Сомнений не было, он дрочил прямо там, у нее на виду, в своем саду, в шезлонге на солнышке. Что, если он эякулирует? Об этом было невыносимо думать. Поговорим о вопиющей непристойности. Она могла бы предъявить ему фотографии, попросить воздержаться в будущем – неловкая и трудная встреча – разве он не задался бы вопросом, почему она сделала так много фотографий?

Сэл перефокусировал камеру и сделал еще несколько снимков движущейся руки. Рука на некоторое время перестала двигаться, прежде чем возобновить свои осторожные манипуляции. Был ли он близок к тому, чтобы кончить?

Возможно, было не совсем подходящим словом – слова "фонтан" и "извергнутый" сами собой пришли ей на ум. Пенис взметнулся прямо в воздух, когда затвор Сэла щелкнул, щелк, щелк. Второй импульс был даже лучше первого, и Сэл была уверена, что высокая скорость позволит получить впечатляющий снимок, "застывший во времени", подобный тому, который она использовала раньше для съемки водопадов или, как она довольно метко вспомнила (но также нахмурилась из-за очевидной аналогии), гейзеров в Новой Зеландии.

Сэл не была разочарована своими фотографиями, когда позже просмотрела их на своем компьютере, хотя и была шокирована тем, что она сделала, и, действительно, детализацией многих, очень многих фотографий. Технически большинство из них действительно были очень хороши. Четкий фокус, хорошая композиция, хороший цвет – просто тема была, скажем так, необычной. У Сэл на жестком диске компьютера не было ничего подобного. А что касается снимков эякуляции… Что ж! Она прекрасно уловила первый спазм – нет, "красиво" – это вообще не то слово, тогда все было идеально – как раз в тот момент, когда вещество вышло наружу – да, эякулировала – поймала, как оно вытекает из мочеиспускательного канала, из блестящей головки, едва достигающей двух дюймов в длину. Затем на ее следующей фотографии это было запечатлено как, ну, как кусочки белого воска, подвешенные в воздухе, второй импульс был пойман летящим в воздухе в тот самый момент, когда он достиг своей высшей точки полета и начал падать обратно на землю – или, по крайней мере, на живот ее соседки. Белый и твердый на вид в своем застывшем во времени состоянии; Сэл вынуждена была признать, что это была замечательная фотография, запечатленная во времени, но она не смогла бы выиграть ни одного приза на фотоконкурсе. Она долго рассматривала работу своих рук, совершенно пораженная деталями, которые ей удалось запечатлеть, когда она увеличила их на экране – каждый из них был очень большим файлом, около пяти мегабайт каждый.

Лежа в постели той ночью, Сэл никак не могла выбросить из головы картины того, что она видела по соседству. Мужчина, не такой уж непривлекательный сосед, так свободно разгуливающий по своему саду, выставив пенис и покачивая яичками; шок от эрекции, мужчина нагло разгуливает с эрекцией, эти прелестные яйцевидные шарики покоятся в своем удлиненном мешочке (отличные фотографии – тени подчеркнули все чудесная округлость предмета) и, наконец, но не в последнюю очередь, зрелище семяизвержения; фонтанирующий большой-пребольшой пенис. Она ничего не могла с собой поделать. Стянув с себя тонкую летнюю ночную рубашку, ее руки нашли ее груди с уже чувствительными твердыми сосками. Сэл намочила палец языком и покрутила им вокруг своего правого соска – прелестно – она поерзала в постели, ощущая простыни на своей возбужденной коже, чувствовала, какая она влажная, но пока не собиралась трогать себя там.

Каково было бы, если бы кто-нибудь сфотографировал ее обнаженной – или если бы она сфотографировала другую женщину – застукав эту другую женщину обнаженной в саду? Все эти изгибы. Застукав ее и за мастурбацией тоже. Смогла бы она передать ощущение влажности, это такое женственное чувство, на фотографии, чтобы вы могли не только увидеть, но и по-настоящему почувствовать, каково это – становиться влажной? Это чувство возбуждения, ползучая влажность.

Мысли Сэл вернулись к мужчине. Что, если бы с ним был друг – надеюсь, не другой мужчина, а женщина? На что было бы похоже фотографировать половой акт и все, что иногда с ним связано? Пальцы и оральный секс. Пальцы Сэла скользнули ниже. Она представила, как фотографирует пенис своего соседа, облизываемый розовым женским язычком. Это была захватывающая, эротическая идея. Замечательные детали крупным планом. Несмотря на то, что она немного удивилась самой себе, пальцы Сэл соприкоснулись и начали играть; начали играть в очень влажную игру.

Сэл была зла на себя. Кросс была не совсем точна, очень раздражена, даже в ярости на себя за то, что накануне вечером мастурбировала на изображения своей новой соседки: на самом деле не смотрела в компьютер, а мысленно вспоминала то, что видела собственными глазами, а также довольно графичные снимки, которые она сделала и просмотрела на своем компьютере. Что бы она теперь сказала, когда встретилась с ним? Она не могла на самом деле, не сейчас, затронуть тему его наготы. Она не могла вскользь упомянуть, что заметила его сквозь глицинию, да, и видела, как он дрочил.

— Хороший член, приятная струя, но, пожалуйста, не делай этого снова. Это просто некрасиво.

Она даже не была с ним знакома. Он только что переехал в соседний дом. На что это будет похоже, когда она все-таки встретится с ним; она будет так остро осознавать, что видела его обнаженным, не просто обнаженным, а возбужденным и истекающим кровью. Сэл придется обойти всех и представиться. Было бы просто невежливо, не по-соседски не сделать этого. Она была в отъезде в отпуске, когда он переехал, иначе, конечно, она встретила бы его в то время.

Нагота, когда она оглянулась назад, не вызвала у нее никаких реальных затруднений. В некотором смысле, и только в некотором смысле, было забавно осознавать, что особенность ее соседа была налицо, и, возможно, она снова увидит, как он делает то же самое. Она была немного потрясена тем, что ее первоначальный шок и неудовольствие сменились; и так быстро. Обнаружить, что теперь она смирилась с его странными привычками, хуже того, обнаружить, что ей нравится тайно подглядывать за обнаженными мужчинами, было для нее неожиданностью. Она никогда бы не подумала об этом. Она была зла на себя. Что бы она сделала в следующий раз, спустила трусики, сняла одежду и подрочила, наблюдая за ним? Ужасное, но…

Все ее оговорки были отменены, когда она случайно отодвинула глицинию в сторону в середине утра – просто из любопытства. Ее сосед снова был там, но не лежал в шезлонге, а ходил по своему саду с ручными вилами и пропалывал сорняки. Совершенно обычное занятие в саду, только, опять же, на нем не было никакой одежды – ни единого шва. Она не могла оторвать от него взгляда. Что такого было в том, чтобы бродить по его саду голышом? Почему ему так нравилось это делать? Сэл действительно не понимал, зачем он это сделал. Она могла понять необходимость подрочить, хотя и не в его саду – почему он не сделал этого в уединении своей спальни, как она иногда делала. Ее губы сжались, она была сердита на себя за это, за то, что она сделала прошлой ночью.

Сэл некоторое время наблюдала. Он просто пропалывал: больше ничего. Возможно, ей следует обойти вокруг, постучать в его дверь и представиться. Предположительно, он оденется для этого! Сэл не была уверена, что она сделает, если он откроет дверь в обнаженном виде. Убежит ли она просто, или полностью проигнорирует этот факт (что может оказаться затруднительным, если он сделает очевидную вещь – пригласит ее выпить кофе), или будет смотреть смущенно и косноязычно, даже не сказав, кто она такая и зачем пришла?

Помимо отсутствия эрекции, от глаз Сэла ничего не было скрыто. Наклоняясь и пропалывая сорняки с солнцем на спине, он несколько раз показал, что фраза "там, где не светит солнце" не относится к заднице ее соседа – его анусу. Это было показано так же ясно, как и все остальное, и ниже, что весь его пакет висел, действительно раскачивался, как бык в поле; висел очень низко на жаре, как будто все это, член и яйца, находилось на стебле между его растопыренных ног. Камера снова появилась и ничего не пропустила. Неужели у него не было стыда? Было невероятно, что у нее сейчас есть на компьютере, да еще в таких подробностях. Вид его гениталий, висящих между ног на солнечном свету на ножке, почти отдельно от тела – так отличается от того, когда мужчина стоял, и они висели спереди. Возможность увеличить его задницу и увидеть, как она заполняет экран коричневой и сморщенной, показалась Сэлу таким вторжением в его личную жизнь. Но она могла это сделать, и это было там. На самом деле это не сильно отличалось от заполнения ее экрана его увеличенным членом, пульсирующим спермой – и она могла бы сделать это с фотографиями, сделанными накануне, так же легко. И то, и другое было массированным вторжением в его личную жизнь. И все же фотограф в ней был так доволен деталями. Идеальные анатомические снимки.

Что такого было в том, чтобы быть голой в саду? Почему ее сосед сделал это? Что такого было в том, чтобы быть без одежды на улице? Сэл пришло в голову, что на самом деле есть только один способ выяснить это. Ей придется попробовать самой. Сэл придется выйти в свой собственный сад без одежды. Ей придется выйти за дверь без защитной одежды – сама мысль об этом была странной и довольно волнующей. Сэл никогда раньше не делала ничего подобного.

Осмелилась ли она? Могла ли она осмелиться? Стоять в своей ванной было нетрудно; стоять, только что приняв душ, даже не обернувшись банным полотенцем, но спуститься вниз, легко пройти через столовую без одежды и выйти через французские окна – совсем другое дело. Конечно, она делала это каждый день – но в одежде. Она выходила во внутренний дворик, на солнечный свет и чувствовала солнечные лучи на своей обнаженной коже. Было бы приятно?

— – –

P.S. от Шехеризады. На портале BW у меня крайне много публикаций (по большей части переводных) и в них моей целевой аудитории легко подзапутаться, что действительно стоящее для чтения. Как автор, своими лучшими полностью оригинальными вещами лично я считаю повести: "Лето – это маленькая жизнь", "Чувственное путешествие в Петербург", "Пляжное приключение для супружеской пары", "Щастье здеся, или В кемпинге нудистов", "Семейное видео вчетвером" и "Прогулка в парке". Есть также ряд повестей, которые начинались как переводы, а потом я меняла сюжет и характеры героев. В этой категории я бы рекомендовала своим читателям: "Дела семейные", "Новые отношения с боссом", "Тайный клуб Академии Бартон-Хиллз". А главная для меня вещь – эро-роман «Остров семи ветров».

Из полностью переводных вещей рекомендую "Выпускное лето втроем". Предупреждаю, что мои переводы халтурные, поскольку я к ним отношусь лишь как к беглому чтению для себя без учета интересов остальных читателей и не вычитываю опечатки (а оно мне надо, если текст не мой, а Яндекс-переводчика). Если герои становятся мне не интересны, то перевод забрасываю. Уж не обессудьте.